Он вышел из подвала.
Рассветало.
Округа спит.
Всё в инее.
Машина!
У пса того душа затрепетала,
Когда к нему направился мужчина.
«Вдруг это он?
Искал меня повсюду!
Я здесь!
Я ждал!
Ты будешь моим «богом»?»
И так ему хотелось слышать: «буду!»
Да ласки.
Человеческой.
Немного.
И так истосковался он по дружбе!
«Я самым верным,
Самым нужным стану!...»
Но человек был попросту на службе…
Отстрел собак бездомных –
смерть по плану.
Не всем везёт родиться благородным,
Как эта… Ишь, какая симпатяга!
А я? Ничей, бездомный и безродный –
Обычная бродячая дворняга.
Не зря она бежит за этим «богом» –
Он даст своей любимице колбаски…
Не кожицу, а много… очень много -
чтобы она наелась под завязку.
Потом она развалится на кресле.
Храпи себе в тепле вот так всю ночку!
А мне бы – хоть на коврике! Ах, если б…
И той колбаски… Хоть бы полкусочка…
Меня бы так любили! Я б вгрызался
В любого неприятеля бесстрашно!
Таскал бы тапки, детям поддавался
И всё терпел, когда б меня вот так же…
За «бога» своего бы душу отдал…
Ах, как не справедливо, и как грустно,
Что нас, таких, иметь – совсем не модно.
А из подъезда тянет чем-то вкусным…
Но мне туда нельзя. Я там – не нужен.
Летел когда-то, веником побитый…
Напиться хоть – к утру твердеют лужи…
Проверить все подвалы – вдруг открыто.
Темно. Замёрзли лапы. Ноют раны.
Сегодня повезёт поесть едва ли…
И почему меня детишки, странно,
Так симпатишно - Шариком - назвали?
Какой я Шарик? Шарик – он же круглый…
А я? Скелет и шерсть… Да грусть в придачу…
Облезлый, неказистый и некрупный.
И с кучей блох – до ужаса кусачих.
Не всем везёт родиться спаниелем,
Ротвейлером, овчаркой, доберманом…
А я бы мог быть другом. В самом деле.
Ты только позови – и я им стану!
|
