Источник информации: журнал "VOGUE Россия" No.1, сентябрь 1998.
Джон Гальяно ведет двойную жизнь. Сегодня он - дизайнер Дома Christian Dior, и благодаря ему этот Дом ассоциируется теперь не с почтенной матроной, а с манящей сиреной. В Доме Диора Гальяно - "месье Комильфо": на нем сшитый на заказ диоровский костюм-тройка из темной шерсти, мягкая фетровая шляпа лихо заломлена набекрень, ногти идеально отполированы. Его ателье находится на шикарной авеню Монтень, как раз над главным бутиком Диора, а сам он занимает старинный особняк.
Назавтра он - Джон Гальяно, дизайнер собственного дома моды, расположенного в помещении бывшей кукольной фабрики. Одет, как трудный подросток, - огромного размера шорты и майка, черный берет, здоровенный медальон на голой груди и горнолыжные темные очки в золоченой оправе. Он слушает клубную музыку и ходит в спортзал. Не пьет, отказался от кофе, но пачка "Мальборо" у него всегда с собой.
Джон Гальяно - любимец модного истеблишмента, один из самых влиятельных создателей моды в мире. Он стал главным дизайнером Дома Диора и дал этому застывшему в своей респектабельности Дому второе дыхание: стряхнул нафталин, внес свежую струю, сделал модным и желанным. Продажи растут, бизнес процветает. А на показах в первом ряду - целая галерея звезд: от Николь Кидман и Деми Мур до Селин Дион и Кристин Скотт Томас.
Теперь он обратил свои взоры к России - первый бутик Диора открылся в Москве в ноябре 1997 года. Сам Гальяно никогда здесь не был, но Россия вдохновляет его, и он говорит, что мечтает приехать.
В перерыве между примерками, сидя на залитой солнцем террасе, Гальяно рассказывает о своем альянсе с Домом Диора, успевая при этом слегка перекусить. Есть в нем что-то мальчишеское и разбойничье одновременно. Усы - почти как у Сальвадора Дали - и ослепительно-белозубая улыбка. Разговаривает тихо и серьезно, а потом вдруг - знаменитый манерный смешок. Он говорит, что страшно застенчив, а сам при этом сверкает глазами, излучая кипучую энергию.
"Месье Диор был Богом моды, - говорит Гальяно. - Он тот, о ком мечтаешь в детстве. Я никогда не предполагал, что стану дизайнером у Диора - никогда, даже в самых безумных мечтах. Иногда мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон".
Он воодушевлен тем, что именно ему выпала честь привести Дом моды с полувековой историей в новое тысячелетие.
Абсолютный романтик, тоскующий по XVIII веку, он творит для сегодняшнего дня. Обожает причуды, нагромождает драгоценности, вышивки, бахрому, аппликации - и в то же время может скроить простое платье так, что это будет предел мечтаний. Прирожденный шоумен, известный на весь мир, он может с закрытыми глазами описать все технические тонкости покроя жилета XVIII века.
Гальяно просто создан для Диора прежде всего потому, что разделяет его всепоглощающую страсть к женственности. Как говорит он сам: "Диор боготворил женскую красоту, поэтому и в сегодняшних моделях мы стараемся подчеркнуть линии груди, талии, бедер". Новый образ женщины Диора - чувственный, декадентский, безоглядно романтичный. Высокомерно поднятый подбородок, ниспадающее каскадом ожерелье из перидота и молочно-жемчужные капли серег. Русалочье платье, скроенное по косой, - пыльно-сиреневое или, быть может, чернильно-черное, со шлейфом, расписанным лилиями. И как последний штрих - головокружительной высоты каблуки. "Это женщина, которая наслаждается своей женственностью, - подтверждает Гальяно. - Мы пытались представить, что создал бы Диор, будь он жив сегодня".
Необузданное воображение - характерная черта Джона Гальяно. Наброски, эскизы, лоскутки тканей - все это будет потом. Дизайн Гальяно начинается с женского образа. Это может быть историческая фигура, героиня романа или просто плод его воображения. "Меня вдохновляет личность. Я представляю, какой была эта женщина, что она носила, что хотела бы носить, где жила, кто были ее любовники, - рассказывает Гальяно. - Может быть она бежала из России, как Великая Княжна Анастасия", - это высказывание относится к его коллекции "Принцесса Лукреция" (весна-лето, 1994).
Придуманный им образ принцессы Лукреции возник из случайно прочитанной газетной статьи об исследовании останков царской семьи, найденных в Екатеринбурге: царь Николай, царица Александра и только трое из пяти детей. Эта история настолько захватила Гальяно, что он создал коллекцию пышных бальных платьев, атласных стеганых накидок и юбок из тафты, которые могла бы носить его мифическая принцесса-беглянка.
Работая над новой коллекцией, Гальяно даже меняет собственный стиль, чтобы соответствовать ее духу. "Одежда - это способ самовыражения и часть творческого процесса, - говорит он. - Я превращался то в торговца автомобилями, то в цыгана или матадора". Он говорит в прошедшем времени, так как теперь старается одеваться нейтрально: "Я выдавал слишком много секретов, используя в собственном облике характерные детали будущей коллекции".
Вызвав в воображении женский образ, Гальяно начинает собирать коллекцию эскизов, книжных иллюстраций, гравюр, цитат, вырезок из старых иллюстрированных журналов. Его интересует все: прически, пуговицы, вышивка. Например, подбор иллюстраций к коллекции "Принцесса Лукреция" - просто хроника старой России Здесь и Петр I в камзоле, и детали гусарского костюма, и даже пометки типа: посмотреть фильм "Доктор Живаго".
Подобные поиски очень важны для творчества Гальяно, может быть поэтому он полностью разделил работу над линиями Диор и Гальяно. Все исследования для Диора ведутся в Париже, в основном это изучение "чудесных диоровских архивов". Для разработки линии Гальяно главное место - Нью-Йорк. Раньше это был Лондон, Музей Виктории и Альберта, куда Гальяно привык ходить еще студентом, делать зарисовки и изучать работы Мадлен Вьонне, великого кутюрье 1930-х годов. "Но прогуливаться по уличному рынку так же увлекательно, как и рассматривать старинные ткани, - утверждает Гальяно. - Даже если я просто хожу с друзьями по клубам - меня это вдохновляет. Мой друг диджей Джереми Хили делает музыку к моим показам, а в свободное время таскает меня по клубам всей Англии". Кульминацией творческого процесса становится шоу - показ мод и театральное действо одновременно. Вместо обычного приглашения каждому гостю посылают сувенир - например, браслет с подвесками, балетную туфельку, сумочку "под леопарда", - чтобы сразу настроить его на ожидание чего-то необыкновенного. Затем Гальяно заманивает гостей в экзотическое место - это может быть разрушенный театр, ботанический сад или парижская крыша, населенные такими колоритными фигурами, как танцоры танго, канатоходцы или индийские раджи.
В этот момент женщина мечты должна материализоваться и предстать взорам восторженных поклонников. Так, женщина Диора существует в атмосфере аристократического декаданса - вот она в своем будуаре, падает на кушетку с высоко взбитыми подушками, а вот она скользит по ступеням парижской Гранд Опера, сопровождаемая ароматом тысячи цветущих роз. Женщине Гальяно нужен более эксцентричный сценарий: цыганский табор, чаепитие в средневековом замке, захудалое берлинское кабаре или автостоянка.
В своей первой коллекции в 1947 году Кристиан Диор вывел на подиум силуэт "грудь-талия-бедра", и его немедленно окрестили "The New Look" - "Новый Образ". Новый, потому что Диор бросил перчатку экстравагантности в лицо изголодавшемуся послевоенному Парижу, одетому в скучные бесформенные жакеты и мешковатые старушечьи юбки. Он создал, вернее сконструировал, жакет, обрисовывающий грудь и подчеркивающий талию; юбки, драпирующие бедра километрами ткани. "Новый Образ" расколол Париж - его обожали или ненавидели. Возникший общественный резонанс сделал Диора знаменитым за одну ночь. Он открыл свой Дом по адресу: авеню Монтень, 30 (где он находится по сей день), и оформил его в своих любимых серо-белых тонах. За свою десятилетнюю карьеру он стал кутюрье номер один в мире и арбитром парижской элегантности и шика.
После славы 50-х годов Дом Диора стал постепенно терять популярность, и к 1996 году, когда туда пришел Гальяно, был известен, в первую очередь, костюмами для дам среднего возраста и буржуазными бальными платьями. Гальяно весьма дипломатично отзывается о своей роли: "Я думаю, мы слегка стряхнули паутину, придали вещам легкость. Я имею в виду, что раньше жакеты просто стояли колом, - ехидно улыбается он. - Наши жакеты по-прежнему вполне традиционны и отлично сидят, но они созданы для женщины легкой на подъем, которой ничего не стоит слетать в Нью-Йорк пообедать".
"Женщина Диора - это истинная парижанка, чей образ со временем начал тускнеть. Мне захотелось возродить его, дать миру именно то, что он ожидает от Диора." На практике за этими красивыми словами скрываются вполне прозаические вещи. "Мы пересмотрели конструкции, стали использовать высокотехнологичные материалы, новые красители, но, - подчеркивает Гальяно, - по-прежнему сохраняем потрясающий крой".
Он полностью перенес акцент на вечернюю одежду (продажа одежды для вечера теперь составляет 80% от всей готовой продукции, по сравнению с 20% в прошлом), ввел свой знаменитый крой по косой и обновил меховую коллекцию.
И все же Гальяно не говорит о главном - о том культе Диора, который ему удалось возродить. Этот культ означает, что Диор сейчас снова ультрамоден; что его показы пропустить нельзя ни в коем случае; что в первом ряду сидит Николь Кидман; что подружки Гальяно Кейт Мосс и Наоми Кемпбелл появляются на торжествах в одежде от Диора.
Сегодня Гальяно - звезда мировой моды и должен следовать жесточайшему расписанию. Он мечется между Домом Диора и своим собственным и делает по двенадцать коллекций в год.
Но так было не всегда. Он родился в Гибралтаре в 1960 году, и когда Джону (тогда - Хуану Карлосу Антонио) было шесть лет, семья перебралась в Лондон. Отец его был водопроводчиком, а мать занималась детьми - она учила их танцевать фламенко на кухонном столе и наряжала, как вспоминает Гальяно, "по любому поводу - даже просто дойти до угла".
В школе он все время рисовал - "телефоны и цветы". Потом учился в Сент-Мартине, самом престижном английском колледже моды и дизайна, и уже был готов отправиться в Нью-Йорк, где его ждало место иллюстратора моды. Для дипломной коллекции на тему французского постреволюционного движения "Невероятные" он создал восемь нарядов, которые были буквально сметены с подиума одним из крупнейших лондонских бутиков. А потом в этот бутик пришла Дайана Росс и купила жилетку. Так началась легенда Джона Гальяно.
"Это было безумное лето, - вспоминает он. - Родители уехали в Испанию, я обосновался у них дома и строчил один жилет за другим. Я сам покупал ткани, сам их красил, шил жилеты, развозил их и все повторял сначала".
Гальяно так и не поехал в Нью-Йорк. Вместо этого он в одночасье стал вундеркиндом лондонской моды. Сезон за сезоном он создавал потрясающие вещи, которые приводили всех в восхищение, но "прорыв", в том числе и финансовый, все не наступал. В начале 90-х Гальяно оставляет Лондон и отправляется искать счастья в Париж. Он приезжает туда без гроша в кармане, спит на полу в квартире у приятеля. Один из друзей одалживает ему несколько квадратных метров своей фабрики. Гальяно занимается дизайном и пытается наскрести какие-нибудь средства, найти финансовую поддержку.
А потом настает его час. В марте 1994-го, когда мода погрязла в деконструкции, а платья из мешковины и костлявые модели заполонили подиумы, Гальяно бросил свой вызов. Он выпустил блистательную коллекцию, полную экстравагантной роскоши. В нее вошли всего семнадцать уникальных нарядов - против, как минимум, восьмидесяти, выставляемых другими домами. Ее демонстрировали семнадцать лучших моделей мира, таких как Линда Евангелиста, Кейт Мосс и Наоми Кемпбелл, а происходило все это в заброшенном особняке, где пыльные люстры поэтично спускались к полу и ветер гонял листву по всему залу. Это полутеатральное действо вернуло в мир моды красоту и утвердило Гальяно в высшей лиге мировых дизайнеров. Два года спустя последовало приглашение от Дома Диора.
Спросите Гальяно о его любимом, самом запомнившемся мгновении - после дует долгое молчание. Затем он скажет очень тихо: "Я сделал коллекцию под названием "Падшие Ангелы", навеянную эпохой Директории - много муслиновых платьев. И как раз перед тем как девочки вышли на подиум, я окатил их ведром воды - тогда было модно носить платья мокрыми. Это было что-то! Просто сказка!"
Этим сказано все о гении Гальяно. Он не только создает образы редкой красоты, но и обладает поразительным человеческим магнетизмом. Магнетизмом, заставляющим моделей кротко принимать от него любые сюрпризы - даже ведро холодной воды перед выходом на подиум.
