Любите Шарля Бодлера? Не торопитесь отвечать, забудьте, что кто-то назвал декаданс упадком, он плохо подумал. Декаданс — величайший взлет. Сначала — почитайте...

СООТВЕТСТВИЯ

Природа – некий  храм, где от живых колонн

Обрывки смутных фраз исходят временами;

Как в чаще символов мы бродим в этом храме.

И взглядом родственным глядит на смертных он.

Подобно голосам на дальнем расстоянье,

Когда их стройный хор един, как тень и свет,

Перекликаются звук, запах, форма, цвет,

Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье.

Есть запах чистоты, он зелен, точно сад

Как плоть ребенка свеж, как зов свирели нежен;

Другие – царственны, в них роскошь и разврат,

Для них границы нет, их зыбкий мир безбрежен, –

Там мускус и бензой, там нард и фимиам,

Восторг ума и чувств дают изведать нам.

                                                (пер. В. Левик)

Этот перевод я знаю еще с тех далеких времен, когда не умела читать и не знала французского. Слова завораживали, а старая орфо придавала дополнительную таинственность... Но великих никогда не переводят единожды, есть много других переводов. Например, такой...

Природа – строгий храм, где строй живых колонн

Порой чуть внятный звук украдкою уронит;

Лесами символов бредет, в их чащах тонет

Смущенный человек, их взглядом умилен.

Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,

Где все едино, свет и ночи темнота,

Благоухания и звуки и цвета

В ней сочетаются в гармонии согласной.

Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,

Как тело детское, высокий звук гобоя;

И есть торжественный, развратный аромат -

Слиянье ладана и амбры и бензоя:

В нем бесконечное доступно вдруг для нас,

В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз!

Перевод может быть точен и неточен, талантлив и бездарен, даже гениален, но он все равно останется переводом. И стоит выучить французский, чтобы читать Бодлера (и Рембо, и Верлена, и Франса...),  и английский, чтобы читать Шекспира (и Байрона, И Шелли, и Теккерея), и много других языков... А когда их выучишь, сможешь оценить по достоинству мастерство переводчика, его чувство языков и стилей, понимание-чувствование авторов. Вильгельм Левик — удивительный переводчик... Простите за этот опус, просто проблемы перевода не оставляют меня... 

Как не оставляет и Бодлер... Это сейчас он — классик, а тогда.... «Цветы зла» вызвали настоящую ярость,  автора обвинили в оскорблении общественной нравственности. Между тем искусство стоит в отдельно и стороне от сферы этики, воспитывать и проповедовать — не его задача. И вообще все гениальное — скандал...

А Бодлер гениален. Он изобразил мир таким, каким он стал после грехопадения. Его поэзия — поэзия горя и боли (хотя искусство почти всегда — боль). Тоска, неприкаянность и абсурд были болезнью века. И из его цветов зла, утонченно-изысканных и ядовитых, собралась со временем такая икебана. Мучительная больная красота цветов зла была и остается величайшим соблазном...

И что ответить строгим ревнителям чужой нравственности, которые ничего не смыслили (не смыслят в искусстве, в человеке, в Боге)?  «...Вся современаая дрянь приводит меня в ужас. Ваши академики — ужас, ваши либералы — ужас, добродетели — ужас, пороки — ужас, прогресс — ужас». (БОДЛЕР)

Помните тургеневского Базарова, атеиста и циника? «Природа — не храм, а мастерская, и человек в ней — работник». Поработали, спасибо. Даже если и мастерская, то Мастер не приглашал подмастерьев. Но всякий, кто любит природу и способен с замиранием сердца любоваться ей, понимает, что она — храм...

... и смотрит на нас родственным взглядом, и мы бродим в ней, как в чаще символов, и все в ней гармонично (кроме нас). Прочитайте сонет еще раз, в нем нет ни одного лишнего слова. А для поклонников французского — оригинал...

CORRESPONDANCES

La Nature est un temple où de vivants piliers
Laissent parfois sortir de confuses paroles;
L'homme y passe à travers des forêts de symboles
Qui l'observent avec des regards familiers.

Comme de longs échos qui de loin se confondent
Dans une ténébreuse et profonde unité,
Vaste comme la nuit et comme la clarté,
Les parfums, les couleurs et les sons se répondent.

Il est des parfums frais comme des chairs d'enfants,
Doux comme les hautbois, verts comme les prairies, –
Et d'autres, corrompus, riches et triomphants,

Ayant l'expansion des choses infinies,
Comme l'ambre, le musc, le benjoin et l'encens,
Qui chantent les transports de l'esprit et des sens.

Н. Рерих. Куда идешь, брат мой?

Источник